Говорят, что весна. Я синоптикам верю на слово. Ими честно заслужен пропахший апрелем сестерций… И в порядке вещей, если с ритма сбивается сердце; я люблю тебя, жизнь, даже если ты снова и снова… Наше прошлое вряд ли потянет на статус былого; и напрасно пером ты к чернильнице тянешься, Герцен. Мы искали и ищем. И значит, […]
Пробьется солнце сквозь туман, подбросит золота в карманы… Храни меня, мой талисман, хоть я не верю в талисманы. Рвану, как прежде, по прямой, лучом из полдня в вечер поздний… Ах, год две тысячи восьмой! Прошу, не строй мне високозни. Не дай мне бог сойти на нет, утратить ощущенье цели, когда вползает беспросвет в сквознячные дверные […]
Выпить крепкого чаю. Побольше. С вареньем и кексом. И отправить диеты мудрёные к ведьмам и лешим — всё же лучше, чем снова и снова скрести по суссексам, по холодным суссексам, обобранным и обмелевшим. И глаза призакрыть, и нирвану найти в полудрёме, позабыв о попытках идти от сансары к сансаре… Только скомканный воздух. И всё. Ничегошеньки, […]
Назовём это жизнью. Хотя бы с приставкою «полу-«. Назовём миноносцем лениво плывущий «Кон-Тики». А девица с обложки лелеет в руке «Кока-Колу» с выраженьем оргазма на томном младенческом лике. Никогда не поймёшь, что тебе набормотано свыше. Дон Кихот испарился. Ты сам по себе, Санчо Панса. Назовём это счастьем, покуда живые и дышим, заполняя собою безмерно чужое […]
Нет, не придут из «Метро-Голдвин-Майер» снимать монументальное кино, но Бог не выдаст, ибо он не фраер; ему-то всё известно, и давно. Вершина… Или дно… А на поверку ни в чем не отличимы я и ты. И в том демократичность взгляда сверху на нас с недостижимой высоты. Совсем не то положено в основу, не в том […]
Соберись и не будь как податливый воск, для себя находя благородный пример в марш-броске вдохновенных суворовских войск через Альпы, Памир и гряду Кордильер. Этот век — не совсем волкодав, но борзой, то насыщен и полон, то холодно-пуст… А искусство кипеть паниковской слезой — не важнейшее из современных искусств. Десять брошенных женщин пекут каравай; им бы […]
Не помогут «крибле-крабле!», грешный опыт бытия… Глупо сбился мой кораблик с курса кройки и шитья. Проявив натуру сучью, жизнь явилась — и ушла. Нидерландец мой летучий; деньги, карты, два ствола. Всё не так и всё иначе; для других встаёт заря… И висят по реям мачо, бунтовавшие зазря. Перекисли разносолы, пересох надежд родник. Роджер, некогда веселый, […]
Отправьте меня в Дакар, отправьте меня в Рабат, отправьте, куда Макар ни разу не гнал телят; туда, где кричат: «Уйди!» и весело бьют под дых, где будешь чужим среди своих, не своих, любых; сумейте послать меня в отстойник, на свалку, в сток, где, может быть, съест свинья и радостно выдаст бог; сравняйте меня с землёй, […]
Приоткрывая радостные дали, исполненные солнечного света, слабай мне «Деми Мурку» на рояле, седой тапёр из бруклинского гетто. Давай с тобою по одной пропустим — мы всё же не девицы перед балом… А джазовой собачьеглазой грусти не нужно мне. Её и так навалом. Давай друг другу скажем: «Не печалься! Мы и такие симпатичны дамам…» Пусть из […]
«Печаль моя светла»… Нет, не всегда. Она порою черная, как дёготь; с табличкою «Окрашено. Не трогать!», тоскливо обращенной в никуда. Печаль моя бесплодней, чем Борей, в ней беспросвет трагедии Софокла… Дождь-бультерьер бросается на стёкла страдающих желтухой фонарей. А здесь, внутри — над чашкою парок и кофе с одиночеством вприкуску… И ты, и я — лишь […]
УзнаЮ тебя, осень, по недобрым глазам, по прищуру пылающе-рыжего цвета. Чудодейственный Рижский оноре де Бальзам выжигает из жил постаревшее лето. Вот и небо обрюзгло. И, набравшее вес, наклонилось к земле в пароксизме одышки; и нечёток, как будто на фото без вспышки, горизонта клинически-точный разрез. УзнаЮ тебя, осень, твой рассеянный взор и шаманских дождей полушёпот и […]
Есть такие края, где куда-то выводят дороги; измеренья такие, где в тундре растёт кипарис. В тихом омуте там в изобилии водятся боги, чей заветный Олимп опрокинут вершиною вниз. Эти боги порой надевают джинсу да гавайки и выходят в народ, незаметно смешавшись с толпой, чтоб услышать от нас о себе изощренные байки, чтоб божественный грех замолить […]
Наверное, мы всё-таки мечтатели… Не веруя в пророчества и сонники, мы кузькиной парижской богоматери языческие верные поклонники. Мы славно покуражились в малиннике, немного оцарапавшись крапивою, но стали ль мы законченные циники с улыбочкой приклеенной глумливою?! — навряд ли. Просто дуем на горячее. Бескомпромиссис — больше нам не жёнушка. А всё, что остаётся непотраченным, складируем подстилками […]