Уходит в завтра дня текущего ладья… Июль. Безветрие. Предчувствие дождя. И тишина царит во граде обречённом… Сомненья в сторону! Небесный Корбюзье поставил подпись под проектом: быть грозе. И грому трубному. И белому на чёрном. Отлично знают утомлённые дворы, как губы города рассохлись от жары, как облака летят, забывшие о влаге… А воздух сумрачен и плотен, […]
Хоть палатку разбей у отрогов Искусства, хоть построй там гостиницу типа «Хайатта», но увы — свято место по-прежнему пусто, оттого ли, мой друг, что не так уж и свято?! Ты, пером или кистью ворочать умея, вдохновлен победительным чьим-то примером, но увы — если в зеркале видеть пигмея, очень трудно себя ощутить Гулливером. И поди распрямись-ка […]
I Как бесцельны и нелепы размышления, то к полуночи мутируют в терзания, а отсутствием состава преступления при наличии состава наказания; ставший топкою, не помнящею розжига и огня, непобедимого и ражего, ты пытаешься гордиться тем, что прожито; ты пытаешься сродниться с тем, что нажито, и, не слишком-то довольный результатами, ты по-прежнему не склонен к революции… А […]
Он собирал разбросанные камни, послушный, словно пони при попоне; он был заложник снов, как Мураками — заложник им придуманных японий; он складывал к сестерцию сестерций, не пребывал ни в горечи, ни в гневе, но многотонно падало на сердце зазубренное злое каждодневье. Вот так и жил — от вдоха и до вдоха; вот так и жил […]
Ветрено. Дождливо. Неприкаянно. Вечер стянут вязкой пеленой. И играют в Авеля и Каина холод с календарною весной. Ни на йоту значимей не делая ни дома, ни землю, ни людей, морось кокаиновая белая заползает в ноздри площадей. Небо над землёй в полёте бреющем проплывает, тучами дрожа… И глядит поэт на это зрелище из окна второго этажа. […]
Не ища себя в природе, в состояньи полутранса мы приходим и уходим, цап-царапая пространство; мы как баги в божьем коде, вырожденцы Средиземья, мы проходим, как проходит беззастенчивое время… Мы заложники рутины, безучастники событий, мы Пьеро и Коломбины, что подвешены на нити; мы на Волге и Гудзоне, дети тусклых революций… Небо тянет к нам ладони, но […]
I. … успеха Куда-то вывезет кривая, к концу спрямившаяся в луч… Друг усмехнется, наливая: «Ну ты, братишка, и везуч! Мы все, как мулы, тянем лямки, а ты — вот это да! — Поэт… Назло всему ты вышел в дамки — четыре сбоку, ваших нет!» Он пятернёй взлохматит стрижку, и мы накатим по одной за эту […]
Ты не лидер. Не брэнд. Не живёшь в белоснежном палаццо. Не допущен в верхи. Не капо. Не влиятельный муж. Предьяви документ, давший право тебе улыбаться и считать, что стихи помогают лечению душ. Ты — церковная мышь, ты не купишь Матисса на «Кристи». Ты — ничтожный никто, в сад надежд затесавшийся тать… Предьяви-ка мандат на созданье […]
Перебои жизненного соло лечатся испытанным плацебо: 28 капель корвалола и дождём сочащееся небо… Памяти незримая петарда россыпью колючих многоточий выстрелит в районе миокарда и отпустит на исходе ночи… Сочиненье стихов… Зачем?! И на кой совершенство слога?! — недоказанных теорем остаётся не так уж много. Слишком хожена эта гать и протоптаны эти стёжки… Унизительно — подбирать […]