недо

Всего лишь за непение осанны
осанке вашей, силе и уму
готовы вы метнуться в партизаны,
в шизофрению, в петлю и в корчму.
И, посыпая плешь горячим пеплом,
вступаете вы в трепетный Гольфстрим
раздумий о себе, великолепном,
как Третий Рим, а то и Древний Рим.
Вы словно в Зоне одинокий сталкер
на тонкой кромке тающего льда…
А ведь для вас герои и весталки —
единственно достойная среда.
Вы спрятались в густом дремучем иле.
Вы сосланный на Эльбу Бонапарт.
Вас недонедонедооценили.
Вас уценили. Бросили в ломбард.
Граничит с полной тьмою свет нерезкий,
упершийся в плакат: «Конец пути».
Взамен икры — колбасные обрезки.
Взамен души — обрывки конфетти.
Кровоточат бесчисленные раны,
и этот дантов путь в сплошную тьму
есть результат непения осанны
осанке вашей, силе и уму.

©Александр Габриэль

во имя

Преодолевая ветер стылый
и с надеждой озирая дали,
копим мы мечты, надежды, силы —
лучшее в своем потенциале.
Целеустремленны, как на марше,
рвемся вверх и лезем вон из кожи…
Мы с годами делаемся старше
и мудрее делаемся тоже.
Разбивая лбы свои о стены,
и о них же — пальцы и колени,
мы приобретаем опыт ценный,
мы чужды безделию и лени.
Мы вступаем с жизнью в поединок,
не боясь падений и рулеток…

Чтобы всё потратить на блондинок,
на шатенок, рыжих и брюнеток.

©Александр Габриэль

Изгнанник

Отправьте меня в Дакар,
отправьте меня в Рабат,
отправьте, куда Макар
ни разу не гнал телят;
туда, где кричат: «Уйди!»
и весело бьют под дых,
где будешь чужим среди
своих, не своих, любых;
сумейте послать меня
в отстойник, на свалку, в сток,
где, может быть, съест свинья
и радостно выдаст бог;
сравняйте меня с землёй,
забудьте мой цвет и ник,
и, вымарав номер мой
из всех телефонных книг,
почуяв, что я умолк,
присядьте испить винца,
отметив тем самым долг,
исполненный до конца…

Позвольте забрать родных
пригоршню стихов, весну,
а также друзей (двоих),
а также любовь (одну);
позвольте напиться в дым,
а лживые зеркала
разбить, и сказaть Другим:
«Пока! Не держите зла…»
Пусть станет чужой земля
и яростней — волчий вой,
но мне начинать с нуля
не гибельно, не впервой.
Не так уж и страшен ад,
я прежде бывал в аду;
смогу пережить Рабат,
Нджамену и Катманду,
холодные полыньи,
голодное вороньё…

Лишь были б со мной — мои.
Жило бы во мне — моё.

©Александр Габриэль

хотелось

…А так хотелось думать о другом,
быть узнанным английской королевой
и не стесняться петь про степь кругом,
про степь да степь кругом, равняйсь и левой;
и, задружив с мамашею Кураж
являть везде веселье и отвагу,
и не считать за шпагу карандаш,
заточенный, чтоб закосить под шпагу.

Хотелось так настроить камертон,
чтоб гололёдом не сменялось лето,
и, словно по Анголе Ливингстон,
бродить по джунглям суверенитета;
хотелось жить вразлёт и наобум,
от птичьих песен просыпаться в девять,
и только день отдав подсчёту сумм,
раздать долги и больше их не делать.

Хотелось сделать былью волшебство
и с сердцем примирить кипящий разум;
хотелось, как и Бендеру, всего,
и чтобы на тарелочке и сразу;
и, давний выпускник СССР,
теряю силы и теряю смелость,
осознавая пропасти размер
меж тем, что есть, и тем, чего хотелось.

©Александр Габриэль

Не птица

Не Финист я, Ясный Сокол,
в полёте своём красивом
от водки с томатным соком,
потушенной сверху пивом.

Не бойкий я Ясный Кочет,
иного я класса птица:
и ноги стоять не хочут,
и в глазьях слегка двоится.

Не стану я птицей Рохом,
которая в небе рыщет…
Желудок, прилипший к бронхам,
взывает к возврату пищи.

Хотелось взлететь, сродниться
в полёте с великой Русью…

Всегда, когда хочешь — птицей,
становишься всякой гнусью.

©Александр Габриэль