Капкан

Попробуй уйми в своем сердце мятеж,
и следуй навеки отмеренной роли,
коль рядом с тобою — ловушка надежд,
медвежий капкан, средоточие боли,
что схватит за сердце и страшно сожмёт
до звона в ушах, до вскипанья предсердий,
и небо исполнит обязанность тверди,
и сменят черед свой закат и восход.

Поди-ка в себя имплантируй покой
и пульс 60 с отстраненностью йога,
коль счастья — так просто коснуться рукой,
забыв о былом и не зная итога.
В сплетении важного и мелочей
рождается истина глупо и странно.
А сердце мучительно жаждет капкана,
и боли,
и слёз,
и бессонных ночей.

©Александр Габриэль

Пассаж про полное счастье

Будь Вы блондин, иль брюнет, или рыжий,
Вы — человек! Не гиена. Не крот.
Лишь выпадение паховой грыжи
Вам затрудняет движенье вперёд.

Можете быть Вы учёным. Поэтом.
Можете лайнер вести Вы в ночи…
Очень обидно бывает при этом,
если у Вас — недержанье мочи.

Если Вам нравится девушка Роза,
если хотите с ней встретить закат,
то при наличии фурункулёза
шанс на взаимность у Вас небогат.

Вы недоверчивы к лживым посулам,
важен Вам собственной совести суд.
Но, к сожаленью, проблемы со стулом
с ростом служебным не в ногу идут.

Жизнь изменяйте, а также пристрастья,
путь без помех находите во мгле…
Нет на земле стопроцентного счастья.
Счастия полного нет на земле.

Если судьба — по размеру и впору,
полный порядок, и выметен сор,
что-то всё время мешает танцору,
даже когда бесподобен танцор.

©Александр Габриэль

Программа на ноябрь

Удел у ноября — закрыть на время визы
в альтернативность дел, забот и вечеров.
Остался путь домой. А дома — телевизор
под раскалённый чай и треск каминных дров.

Лишь в нескольких шагах — звериный посвист ветра.
Бесстыдно, напоказ с дождем смешался снег;
но ты успел спастись в скупых квадратных метрах;
ты, как счастливчик Ной, забрался в свой ковчег.

В TV — комедиант, американец-афро,
магнитофонный смех студийных дурачков.
Ты в вечной полумгле между «вчера» и «завтра»,
меж небом и землёй — грядою облаков.

Сплав мела с чернотой дает в итоге серость —
ту серость, что всегда ждёт доступа к строке…

И целится в экран Антонио Бандерас,
и вертит Бритни Спирс колечком на пупке.

©Александр Габриэль

Обрывки юности

О юность! Праздный хор надежд.
Невнятный стиль. Нечеткий слог.
Сплошной винительный падеж.
Сплошной страдательный залог.

Листок тетрадный. Гладь стола.
Набат часов и пыль в углу.
Она ушла, ушла, ушла…
Осколки жизни на полу.

Всё необъятное — объять.
Любой этюд — играть с листа.
Оценка «кол». Оценка «пять».
Посередине — пустота.

Читать — прожорливо, подряд,
гася в себе страстей пожар:
Аксенов. Кафка. Дюрренматт.
Вийон. Айтматов. Кортасар.

Чужая дача. Стол. Камин.
Четыре пары. Плед. Паркет.
Про капюшон поёт Кузьмин.
За ним Макар — «…не меркнет свет…»

В ТиВи всё те же, без замен.
Обломки цели. Пир горой.
Политбюро понурый член
(по возрасту — Рамзес Второй).

Нагрузка. Комсомольский рейд.
Общага. Бедность. Голоса.
Измятый постер группы «Slade».
Девицы. Водка. Колбаса.

И всё. Затмение. Обрыв.
Сознанье. Долг. Рутина дел.
Баюкает подводный риф
обломки древних каравелл.

О юность, вечная игра,
который век, который год…
И послезавтра — как вчера,
как сотни лет тому вперёд.

©Александр Габриэль

Один день

За покоем улыбки, внутри — килограммы тротила,
а снаружи — разнузданность злых, удалых, деловых…
Между жизнью и тем, что успешно ее заменило —
никаких пограничных столбов, никаких часовых.
По какой рецептуре, в каких агрегатах бродильных
изготовлен субстрат, называемый личной судьбой?!
Микротомным ножом тишину надрезает будильник,
предвещая опять не последний решительный бой,
бой за правильный пульс в атмосфере синхронных пульсаций,
за победный инстинкт — основной или не основной,
бой за право поставить «равно» между «быть» и «казаться»,
что за миг до начала проигран тобою и мной.

©Александр Габриэль