I
Мне снится, что меня «ведут» затейливо, но незаметно.
И вкруг меня вскипает Этна тревожных сумрачных минут.
Дождливый день горчит на вкус, как послевкус грехопадений…
И люди с ликами медуз за мною следуют, как тени.
А их апоплексичный босс, угрюмый безымянный Некто,
давно зовет меня Объектом бесповоротно и всерьёз.
А я, вины не зная сам, тоскою смертною окутан…
Мой день расписан по часам, мой путь разложен по минутам —
не мной. Я не принадлежу себе. В полшаге — воют волки…
Усталым бурлаком на Волге тащу громадную баржу
предчувствий несказанных бед, застенка, подлости и пыток…
Всё.
Передоз.
Переизбыток.
Но сну конца и края нет…
II
Мне снится, будто я пропал. А мир всё тот же, тот же, тот же…
На бриге мой веселый Роджер другим являет свой оскал.
Июль всё так же краски дня переплавляет в адской домне…
Мой сын рожден не от меня. Моя жена меня не помнит.
Я ни на пике, ни на дне в вечерний час, и в час рассветный…
Мои родители — бездетны. Мои друзья — друзья не мне.
А стайки некогда врагов иных боев раздули угли…
И не найти вовек следов моих ни в яндексе, ни в гугле…
И как безмерно тяжело мне, бестелесному, немому,
не верному земле и дому, смешавшему добро и зло,
признать незначимость свою в краю, где счастливы давно все,
и быть лишь тенью в том раю — в раю, где я не нужен вовсе.
III
Но вот — рассвет, свободой пьян, приходит тропкою рутинной.
Белесой плотной паутиной на деревах висит туман.
Неброскость птичьих фонограмм, и воздух, будто терпкий рислинг,
и, как бывает по утрам, кристальная прозрачность мысли.
Куда-то делись боль и злость, тревог критическая масса…
Что не сбылось — еще удастся. Что удалось — то удалось.
И, избежав пилюль и пуль, я полон солнечного пульса…
Так в сорок пятый мой июль
приснилось мне, что я проснулся.
©Александр Габриэль
Оставить комментарий