Учитель, воспитай ученика

Не всё ль равно: станок или строка; не всё ль равно: хибара или терем…
Учитель, воспитай ученика и век мори, оставив в подмастерьях.
От жара солнца помогает тент; ожог не получить на дне колодца…
Твой ученик тебе не конкурент: несущий воду в небо не взовьется.

Учитель, воспитай ученика. Учи его печали и облому,
поскольку это смертная тоска — внимать хвале, назначенной другому.
Дари ему, учитель, мудрость книг, разумное в его нейронах сея;
пусть вечно будет счастлив ученик, что он неподалёку от сенсэя.

Твердя ему, что пыль он и слабак, окрестной грязью непрестанно пачкай.
Он будет верен верностью собак, счастливых даже крохотной подачкой.
Задумчив будь. Загадочен слегка. Слегка витиеват и недопонят…
Учитель, воспитай ученика.
Иначе — не оценят.
И не вспомнят.

©Александр Габриэль

Превращение

Он собирал разбросанные камни,
послушный, словно пони при попоне;
он был заложник снов, как Мураками —
заложник им придуманных японий;
он складывал к сестерцию сестерций,
не пребывал ни в горечи, ни в гневе,
но многотонно падало на сердце
зазубренное злое каждодневье.
Вот так и жил — от вдоха и до вдоха;
вот так и жил — от мая и до мая,
окрестный мир на «хорошо» и «плохо»
в сознании своем не разделяя.
Он прятался от солнечного жара,
чурался риска, пафоса и блефа;
вжимался в сердцевину тротуара,
сливался с монотонностью рельефа.
Он не считал, что можно жить иначе,
и не искал другой и лучшей доли;
он растворялся в воздухе горячем
в часы разбойных праздничных застолий;
и, сам себе играя роль оплота,
бредя путём окраинным, не Млечным,
вставал он ночью
и писал.
Про что-то.

И становился значимым и вечным.

©Александр Габриэль

Чепуха

Смешение культур. Смягченные углы.
Сплошное торжество мичуринской науки.
И Понтий, кто сейчас Пилат Бюль-Бюль Оглы,
поёт свои хиты и умывает руки.

Английский знатный лорд пьет пиво под тарань,
балдеет наркоман от «Беломорканала»,
а некто Дартаньян в боях за Эривань
снял скальпы с двадцати гвардейцев кардинала.

Сойдя с ума, «Ко-ко!» — орёт мадам Шанель;
теплеет не по дням. Растут в Стокгольме дыни.
Из Гнесинки ушёл учёный Паганель,
в Италии осев под кличкой Паганини.

Мутируют в орлов скворцы и снегири;
сидит Гаргантюа на рисе и перловке…
Болконский закупил для Эммы Бовари
роскошный особняк в Майами, на Рублёвке.

Хосе меняет пол, Кармен ведут в тюрьму.
Упитанный буддист влачится к черной мессе…
Напившись вдрабадан, взамен своей Муму
Герасим утопил Каштанку вместе с Лэсси.

Не приняты в СП ни Фолкнер, ни Бальзак;
масонский алкоголь отыскан в детском морсе.
А Фредерик Форсайт, о ком не пишут саг,
подал за это в суд на сэра Голсуорси.

И Пентагон открыл вэб-сайт с концовкой «ру»;
упала в речку Обь Галлеева комета…

Какой же в этом кайф! — сидеть, писать муру
на самом на краю начавшегося лета.

©Александр Габриэль

Из окна второго этажа

Ветрено. Дождливо. Неприкаянно.
Вечер стянут вязкой пеленой.
И играют в Авеля и Каина
холод с календарною весной.
Ни на йоту значимей не делая
ни дома, ни землю, ни людей,
морось кокаиновая белая
заползает в ноздри площадей.
Небо над землёй в полёте бреющем
проплывает, тучами дрожа…
И глядит поэт на это зрелище
из окна второго этажа.
По вселенным недоступным странствуя,
он воссоздает в своем мирке
время, совмещенное пространственно
с шариковой ручкою в руке.
И болят без меры раной колотой
беды, что случились на веку…

Дождь пронзает стены. Входит в комнату.
И кристаллизуется в строку.

©Александр Габриэль

План

Ну чем не план — умерить прыть, да из князей — обратно в грязь,
и самого себя корить за то, что жизнь не удалась,
свалиться в пьяный мезозой, в бессодержательный мотив,
и пригасить дурной слезой сиянье ложных перспектив.

Ну чем не план — сказать: «Я пас…». Стареть. Ломать карандаши.
И объяснять уход в запас сквозным ранением души.
Стать, как забытый на мели когда-то резвый галион,
и в серой извалять пыли победный в прошлом шёлк знамён.

Приняв покой за абсолют, примером из Упанишад
сидеть и ждать, когда нальют. Найдут. Накормят. Разрешат.
До срока проиграть войну, картошку размолоть в пюре
и всё списать на седину и беса, сдохшего в ребре.

Ну чем не план?! Приходит срок по жизни планов не иметь,
легко сменив упругий рок на ностальгическую медь,
забыть сияние наград, забыть тревожное Вчера
и наблюдать, как хлещет град по углям бывшего костра.

©Александр Габриэль